Лунный свет и рог с навозом
“Птицы съели мерло”, — голос агронома в трубке был полон трагизма, и Швец тоже схватился за голову. После птичьего налета летом 2012 года от 20 т винограда осталось 1 т «рислинга» и 0,5 т «пино нуар». “Мы ставили чучела, гремели банками, взрывали петарды, отстреливали — им пофиг”, — вспоминает винодел. Потом уже знающие люди подсказали, что птицы хотели пить — если им поставить ведра с водой, они не станут клевать виноград.
“Покусали себе локти, погрустили и написали работу над ошибками”, — замечает Швец. Решив заняться виноделием, он выбрал сложную задачу — делать биодинамические вина. Биодинамика, или органическое земледелие, — метод, придуманный австрийцем Рудольфом Штейнером, смысл которого в том, чтобы выращивать экологически чистые продукты без использования химикатов и минеральных удобрений. “При правильном отношении природа сама сделает все, что нужно”, — уверен Швец. Для обработки виноградников Швец не использовал ни грамма ядохимикатов — только травяные чаи, эфирные масла. “50 г чесночного масла разводишь в молоке, потом в 600-литровой емкости — один раз опрыскали, трактористы потом неделю чесноком воняли – не могли отмыться”, — воодушевленно рассказывает винодел.
В биодинамике, которая очень популярна во Франции и Германии, есть что-то от средневекового колдовства. Бизнес-омбудсмен Борис Титов рассказывал, что на его французском винограднике Chateau d’Aviz (шато куплено в 2010 году у Moët & Chandon и входит в группу “Абрау-Дюрсо”) не работает техника — только лошадки и не больше двух часов без перерыва, а его энолог-консультант Эрве Жестин “заряжает” вино, выливая в бочку собранный в полнолуние лунный свет.
Швец отлично знаком с техниками “винной магии” и приводит такой пример: навоз набивают в коровий рог и закапывают в землю, потом достают, разводят содержимое рога в 100 л воды и обрабатывают 1 га земли – считается, что почва становится энергетически заряженной.
“Мне трудно объяснить, как это работает, но результат есть”, — уверяет Швец. Винодел замечает, что, хотя у него в цехе и стоит оборудование, как у винного дома Romanee Conti, выпускающего самые дорогие вина в мире, для него хорошее вино — это не колдовство в цеху, а работа в поле.
Удивительно, но в Крыму, где виноград выращивали на протяжении тысячи лет греки, генуэзцы, татары и виноделы царской и советской России, отрасль находится в упадке.
Из 150 000 га виноградников времен СССР осталось около 30 000 га. Крупные предприятия в огромных объемах закупают виноматериалы в Африке, Южной Америке, Европе. “Вырастить у нас килограмм винограда дороже, чем купить литр виноматериалов в Южной Африке и привезти сюда, — говорит источник в отрасли. — Поэтому виноградники никто не сажает. А если и сажают, то лишь для того, чтобы приписать урожайность 400 центнеров с га и привезти виноматериалы, чтобы не платить акцизы за ввоз”.
В итоге, сердится Швец, на бутылке с низкосортным “шмурдяком” появляется надпись “Вкус Крыма”. Виноделу не по душе, что крупные производители обманывают потребителя. Его идея — создать в Крыму развитый винодельческий регион, где виноделы использовали бы местный виноград и отвечали за качество вина. Получится ли? Глава крымской виноторговой компании “Сатера” Игорь Самсонов замечает, что в России лишь малая часть производителей работает на собственном винограде, но многие используют приобретенные на стороне виноматериалы В Крыму же часть новых предприятий, а также несколько классических заводов – “Массандра”, “Солнечная долина” — ориентированы на собственное сырье. “У меня винограда меньше в 150 раз, чем у “Инкермана”, я вина выпускаю 50 000 л, а они 25 млн л. Я — песчинка”, — замечает Швец.
Крымское лобби
После того как Россия приросла Крымом, вместе с пляжами, санаториями и здравницами ей достались около 30 000 га виноградников и около 110 производителей винограда и вина. Из них 32, такие как “Массандра” или “Новый свет”, были национализированы. Изменения коснулись не только собственности, но и самой работы виноделов. В России нет специального закона о вине — оно попадает под действие федерального закона №171, который одинаково жестко контролирует и водочников, и виноделов.
“На наше маленькое предприятие, выпускающее 50 т вина, надо получить такие же разрешения, как и на огромный спиртзавод. Выжить будет невозможно”, — замечает Швец.
Правила такие: в цехе на каждом трубопроводе должны стоять счетчики учета — сколько и чего разлили. Они в режиме онлайн посылают информацию на центральный сервер в Москву. Плюс к этому надо отправлять ежедневные бумажные отчеты. “Если данные расходятся, приезжает проверка. Два нарушения — и лишение лицензии”, — объясняет крымский винодел.
Летом крымские виноделы с тревогой ждали визита эмиссаров Росрегулирования — но все украинские лицензии им без проблем заменили на российские. Все вздохнули с облегчением, но эмиссары сказали: “С 1 января все приведите в порядок — приедем проверим”. Большинство мер чрезмерны по отношению к вину, с ним не надо бороться, считает Павел Титов, председатель совета директоров “Абрау-Дюрсо”: “Если оперативно что-то не сделать с законодательством, первые кандидаты на исчезновение — это крымские виноделы”.
Швец это понимает. Вместе с коллегами он пишет предложения, проводит встречи с чиновниками в Симферополе и Москве, лоббирует новые законодательные изменения. По его словам, самая перспективная идея — вывести из-под действия закона 171 ФЗ вина, изготовленные из собственного винограда (вина географического наименования), и под эту категорию создать отдельный закон о вине. Пока все идет по плану: в Госдуме этот законопроект должны рассмотреть осенью.
Дегустационные заметки
Цвет
Вино желто-соломенного цвета с зеленоватыми отблесками.
Вкус
Свежий. округлый вкус вина обладает отлично сбалансированной кислинкой и приятными тонами спелых фруктов в долгом послевкусии.
Аромат
Аромат вина освежающий, с яркими нотками цветов, лимона и летних яблок.
Гастрономические сочетания
Вино подается как аперитив, к рыбе-гриль, японской кухне и дарам моря.
“Uppa White” Pavel Shvets
— белое сухое вино из купажа трех сортов винограда — Кокур, Рислинг и Совиньон Блан. Каждый из этих сортов привнес в вино свою характерную черту. Крымский сорт Кокур придает напитку структурированность, Рислинг — яркую летнюю свежесть, а Совиньон Блан отлично округляет вкусоароматику.
“Уппа Уайт” Павел Швец отличается средне-полным вкусом с освежающей кислинкой, продолжающейся в долгом послевкусии в комбинации с легкими тонами фруктов. Аромат вина наполнен яркими оттенками летних цветов и яблок, подчеркнутых нежными лимонными нюансами. Это вино сервируется к суши, сашими, дарам моря на гриле и в виде самостоятельного аперитива.
Дешевое вино
Упавшие доходы заставили российских потребителей перейти на более дешевое вино, говорит Владимир Басов. Согласно данным таможенной статистики, в 2018 году импорт сократился на 20% в долларовом выражении. Если в 2017 году Россия купила иностранного вина на $1 млрд, в 2018 году эта цифра составила $800 млн. Крупнейшие страны–продавцы по–прежнему Италия, Испания, Грузия, Франция, Абхазия, Южная Африка, Чили, Германия, Португалия и Украина. Экспорт в 2017 году составил $8,3 млн, в 2018 году — $5,3 млн. Основными покупателями российского вина оставались Латвия, Китай, Украина, Казахстан и Белоруссия. “Пить меньше не стали. Разница в курсе серьезная, она мешает развивать среднюю ценовую категорию. Хорошо продаются недорогие вина до 1,5 тыс. рублей, а также дорогие за 20–30 тыс. рублей — богатые люди не хотят себе отказывать в удовольствии. Тем не менее в 2018 году настроение у людей улучшилось: то ли грустить устали, то ли привыкли. Большое движение в ресторанах, возродились корпоративы”, — отметил Владимир Басов.
Конечно, самый хороший продукт получает тот, у кого в руках полный цикл производства — от земли до розлива в бутылку. Сегодня даже южные производители завозят виноматериал. Мелкие хозяйства не в состоянии покрыть потребности виноделов, поставляющих продукцию в торговые сети X5, «Магнит», «Лента», — им нужно обеспечить стабильные и регулярные поставки в больших объемах. Поэтому большим производствам нужен большой объем виноматериалов. Российское сырье покрывает 30%, еще 30% импортируется, а откуда возникает еще 40% — загадка для всех. Например, чтобы посадить виноградники, нашему заводу нужно 3,5 тыс. га, таких участков просто нет. Сейчас на юге идет процесс консолидации земель. Все это будет развиваться, но нужно время — 10–15 лет как минимум.
Юрий Дудко
гендиректор ЗАО «Игристые вина»
Рынок российского вина перенасыщен с 2014 года, поэтому среди игроков существует огромная конкуренция. Большое количество вина делается из привозного материала, плюс еще есть порошковые вина и вина из виноматериалов — все это заполонило рынок в большом количестве, а покупатели перестали разбираться, где вино натуральное, а где нет. На качественные крымские вина цены очень большие. Например, винодельни Павла Швеца и Олега Репина предлагают вино по 2–3 тыс. рублей за бутылку. Люди не покупают такие вина. Поэтому и проблема у крымских вин: хорошие вина дорогие, а нехорошие — по 200 рублей — покупать не хочется.
Алексей Сидоров
президент Российской ассоциации сомелье
Обсуждаем новости здесь.
Присоединяйтесь!
Кризис отрасли
Крымские производители вина переживают не лучшие времена. Прибыль крупнейших виноделен сократилась с 2015 года в 2–3 раза. Так, у ФГУП “ПАО “Массандра” Управделами президента РФ этот показатель упал с 412 млн в 2015 году до 191 млн рублей в 2017 году. Прибыль Инкерманского завода марочных вин (с 2014 года под контролем шведской Inkerman International) сократилась в 2 раза за 2017 год — до 428 млн рублей. ООО “Инвест Плюс”, владеющее хозяйством Alma Valley, показало убыток 149 млн рублей.
По данным министерства сельского хозяйства Республики Крым, в 2018 году уборочная площадь винограда в регионе составила 14 тыс. га, собрано 67 тыс. т. На начало 2018 года в республике работало 29 предприятий винодельческой отрасли.
Дешевое вино
Упавшие доходы заставили российских потребителей перейти на более дешевое вино, говорит Владимир Басов. Согласно данным таможенной статистики, в 2018 году импорт сократился на 20% в долларовом выражении. Если в 2017 году Россия купила иностранного вина на $1 млрд, в 2018 году эта цифра составила $800 млн. Крупнейшие страны–продавцы по–прежнему Италия, Испания, Грузия, Франция, Абхазия, Южная Африка, Чили, Германия, Португалия и Украина. Экспорт в 2017 году составил $8,3 млн, в 2018 году — $5,3 млн. Основными покупателями российского вина оставались Латвия, Китай, Украина, Казахстан и Белоруссия. “Пить меньше не стали. Разница в курсе серьезная, она мешает развивать среднюю ценовую категорию. Хорошо продаются недорогие вина до 1,5 тыс. рублей, а также дорогие за 20–30 тыс. рублей — богатые люди не хотят себе отказывать в удовольствии. Тем не менее в 2018 году настроение у людей улучшилось: то ли грустить устали, то ли привыкли. Большое движение в ресторанах, возродились корпоративы”, — отметил Владимир Басов.
Конечно, самый хороший продукт получает тот, у кого в руках полный цикл производства — от земли до розлива в бутылку. Сегодня даже южные производители завозят виноматериал. Мелкие хозяйства не в состоянии покрыть потребности виноделов, поставляющих продукцию в торговые сети X5, «Магнит», «Лента», — им нужно обеспечить стабильные и регулярные поставки в больших объемах. Поэтому большим производствам нужен большой объем виноматериалов. Российское сырье покрывает 30%, еще 30% импортируется, а откуда возникает еще 40% — загадка для всех. Например, чтобы посадить виноградники, нашему заводу нужно 3,5 тыс. га, таких участков просто нет. Сейчас на юге идет процесс консолидации земель. Все это будет развиваться, но нужно время — 10–15 лет как минимум.
Юрий Дудко
гендиректор ЗАО «Игристые вина»
Рынок российского вина перенасыщен с 2014 года, поэтому среди игроков существует огромная конкуренция. Большое количество вина делается из привозного материала, плюс еще есть порошковые вина и вина из виноматериалов — все это заполонило рынок в большом количестве, а покупатели перестали разбираться, где вино натуральное, а где нет. На качественные крымские вина цены очень большие. Например, винодельни Павла Швеца и Олега Репина предлагают вино по 2–3 тыс. рублей за бутылку. Люди не покупают такие вина. Поэтому и проблема у крымских вин: хорошие вина дорогие, а нехорошие — по 200 рублей — покупать не хочется.
Алексей Сидоров
президент Российской ассоциации сомелье
Что мешает развиваться отечественному виноделию
Когда мы были Украиной, отрасль регулировалась по совершенно иным правилам. Был закон о вине, не было системы марок. Рослалкорегулирование приехало буквально через неделю после референдума со словами про сложную ситуацию и про, что они заинтересованы, чтобы отрасль работала. Нам поменяли украинские лицензии на российские на тот же срок, но попросили привести предприятия в соответствие российским нормам.
Когда мы начали читать российские нормы, у нас волосы на головах встали дыбом: регулирование в России намного более жесткое, сложное и для виноделов, которые делают вино из своего винограда, чрезмерное. У меня из пятнадцати человек пять занимаются отчетами. Причем шаг вправо, шаг влево – это отъем лицензии, а за ней – и отъем основного технологического оборудования.
В декабре 2014 года должны были принять законы, послабляющие регулирование в отрасли. Но для того, чтобы их одобрили, необходимо было принять еще ряд подзаконных актов. И эти документы до сих пор не приняты, а все послабления остались на бумаге.
У РАРа (Росалкогольрегулирования – прим. «Бумаги»
) свое видение, и его позиция понятна: там не хотят, чтобы был левак, чтобы деньги проходили мимо кассы. И они правы – к ним вопросов меньше всего. Но у винодельческого сообщества нет консолидированного мнения: есть виноделы, которые делают вино из своего винограда, и они хотят одного, а те, кто привык работать на чужом виноматериале, хотят сохранить существующую ситуацию. Отрасль многополярна, а Минсельхоз и Росалкорегулирование пытаются угодить всем. Но ситуация, к сожалению, такова, что вместо того, чтобы всем угождать, лучше оставить, как было.
К нам на виноградник приезжал Дмитрий Анатольевич Медведев, члены правительства, министр сельского хозяйства, мы всё подробно проговорили. Они понимают, что если сделать так, как правильно, то большему количеству игроков – крупным предприятиям, работающим на чужом виноматериале, – это очень сильно не понравится. Но ведь если у папы хирурга гангрена, то вне зависимости от родства конечность придется отрезать. Если мы думаем о развитии, то нужно предпринимать шаги, которые не всем понравятся.
К сожалению, эти крупные игроки очень влиятельны, вхожи во все экспертные группы при Минсельхозе, при РАРе, вхожи в правительство и Государственную думу. И любые грамотные инициативы, им не выгодные, стопорятся еще на уровне предложений. Я за полтора года устал биться: нажил себе врагов и внутри своего региона, и на федеральном уровне, так что мне, я считаю, уже становится опасно столь рьяно доносить разумное, доброе, вечное.
Кроме того, чтобы шло какое-то развитие, необходимо навести порядок с торговыми марками. Если ты производишь что-то из чужого материала, то пиши «Лепет монаха», «Мечта грешника», что угодно, но не пиши «Крым» или «Кубань». Это нечестно, несправедливо, вводит в заблуждение потребителя и наносит урон производителям, которые делают вино из винограда, выращенного конкретно в этом регионе.
Плюс региональные власти, как, например, у нас в Севастополе, не готовы принимать инвесторов. В очереди стоит 50 инвесторов с деньгами, которые говорят, что готовы вложить свои деньги в Севастополь и заниматься там виноградарством, а ни одному из них не дали землю, даже в аренду. А ведь если у инвестора деньги ляжку жгут, нужно создать все условия, чтобы он остался и закрепился. Но правительству Севастополя это невдомек: они не понимают, что такое инвестиции.
Какие перспективы у российского вина
По факту, переориентация на отечественные продукты создана искусственно. Это, конечно, дает толчок к развитию фермерства, сельского хозяйства в России. Всё это здорово, круто, классно, но если отраслью виноградарства и виноделия начнут заниматься, то первые результаты мы увидим лет через десять. Я распахал виноградник в 2006 году, а первую бутылку сделал в 2013-м.
Другой момент: если человек в России пил вино за тысячу рублей, то он будет продолжать пить вино за тысячу рублей. Просто если раньше оно было одного уровня качества и стоило в Европе, например, пять евро, то сейчас это вино за тысячу рублей стоит два с половиной евро. Оно стало в два раза хуже.
Конечно, в этой ситуации российское вино по соотношению цены и качества стало лучшим предложением по сравнению с импортным вином. Но речь идет только о том вине, которое сделано из российского винограда.
Мода на наименования, стили, страны быстро проходит: за те 20 лет, что люди в России пьют вино, прошла мода на французское вино, потом на итальянское, появилась Испания и страны Нового Света. Каждая страна выстреливала, но мода на нее очень быстро проходила. Но всё равно в Германии пьют немецкое вино, в Италии – итальянское, во Франции – французское, а в России – импортное, потому что нормального своего нет. По мере появления этого своего нормального его доля будет становиться всё больше, и потихоньку оно вытеснит все европейские вина. Это нормальный гармоничный процесс. Но для того, чтобы индустрия развивалась, нужно создать условия.
Кроме того, чтобы доля российского вина росла, система контроля за отраслью виноградарства и виноделия должна быть упрощена на государственном уровне.
О производителе
Винодельня Uppa
Winery
– молодое крымское хозяйство, основанное в 2007 году бывшим московским сомелье. Павел Швец работал в престижных московских ресторанах в течение 15 лет, параллельно занимаясь поставками крепкого алкоголя из Европы. В его “багаже” титул первого чемпиона, завоеванный на Первом Российском конкурсе сомелье в 1999 г. В середине 2000-х Павел решил заняться созданием вин, для чего отправился к себе на родину – в Крым. Свое собственное хозяйство Швец основал на месте некогда принадлежащего совхозу виноградника в 20 км от Севастополя. Новоиспеченная винодельня получила название “Uppa”. В переводе с крымско-татарского “uppa” означает “родная”, такое же название имеет протекающая неподалеку от территории хозяйства река, в честь которой названа и располагающаяся здесь же деревня Родная. В хозяйстве исповедуются принципы биодинамики, согласно которым процесс вегетации осуществляется с минимальным вмешательством человека и абсолютно не приемлет применения каких-либо химикатов.
Уппа Вайнери
производит высококачественное терруарное вино, которое можно редко встретить на прилавках магазинов. Пионер крымского биодинамического виноделия, Павел Швец, не останавливается на достигнутом, ставя перед собой новые и новые задачи по усовершенствованию технологии и повышению качества своей продукции.
Страдания лозы и счастье винодела
Шагая вдоль виноградника, Швец поднимает лежащий на дороге камень — плоскую раковину, одну из тех, что, оседая на дне доисторического океана, образовали крымские известняки. Лоза должна страдать — тогда получится отличное вино, гласит одно из правил виноделов. Лучше всего виноградную лозу истязают бедные каменистые почвы с высоким содержанием извести. “Все великие терруары мира находятся на известняковых почвах — Бургундия, Бордо”, — подтверждает главный винодел крымской компании “Сатера” Олег Репин.
Такую землю московский сомелье искал очень долго и нашел у себя на родине — в 20 км от Севастополя, на месте бывшего совхозного виноградника. 17 апреля 2008 года Швец высадил на склонах Зыбук-Тепе первые саженцы, привезенные из французского питомника: «пино нуар», «рислинг», «совиньон блан», «совиньон», «мерло», «каберне совиньон». А в 2010 году собрал первый урожай и начал делать вино. В продаже — в ресторанах и бутиках Крыма, Киева, Москвы — вино под брендом Chernay River Valley появилось в 2013 году. “У него высокий потенциал и многообещающие результаты”, — уверен председатель совета директоров “Абрау-Дюрсо” Павел Титов.
Вином Швец интересовался с детства. Его отец работал водителем, перевозил в автоцистерне вино и часто брал сына с собой на винзаводы. “Я был на всех предприятиях в Крыму, видел все подвалы, — вспоминает винодел. — Когда учился в школе, нас каждый год гоняли на уборку винограда — и однажды друг чуть было не отрезал мне полпальца секатором”.
Этот шрам Швец в шутку называет пропуском в мир сомелье: французских шампанистов, кстати, тоже узнают по шрамам: их лица иссечены осколками взорвавшихся бутылок.
Бросив на третьем курсе военное-морское училище в Ленинграде, Швец перевелся в пищевой институт в Москву. На практику в 1996 году попал в столичный ресторан “Ностальжи” Игоря Бухарова. Студента оставили работать — сначала помощником бармена, а потом — помощником сомелье. “Мы, конечно, тогда о винах почти ничего не знали, но Игорь Олегович нам говорил: никогда не говорите гостям «не знаю», — вспоминает винодел. — Стали учить язык, читать в интернете, потом поехали во Францию — смотреть, как деды с синими носами делают лучшие в мире вина”.
Теперь Швец делает вино сам — на территории хозяйства он построил небольшой цех, производство позволяет выпускать 50 000 л вина — около 75 000 бутылок. Впереди — строительство винзавода. Его проект разработал испанский архитектор Фернандо Менис. Швец потратил кучу времени на то, чтобы вывести участок под застройку из земель сельхозназначения, но не мог пробить бюрократическую машину. Тогда он пригласил испанского архитектора в Крым.
“Фернандо излазил тут все холмы и выбрал место под строительство. Мы позвали главного архитектора Севастополя на презентацию — и на следующий день нам подписали документы”, — улыбается Швец.
Во сколько ему встало открытие нового бизнеса? До присоединения Крыма к России цена гектара в среднем обходилась в $10 000 за 1 га, у бизнесмена — 16 га, из них под виноградники использованы 7 га. Около €20 000 стоит посадка виноградника на площади 1 га — в эту сумму входят подготовка участка, саженцы, высадка. Оборудование в цехе, техника и трактора — около €600 000. Всего выходит около €1 млн, прикидывает свои вложения Швец, а на вопрос о прибыли отвечает: “Отдача — это долгая песня: от распашки до вина в бутылке прошло семь лет”.
Когда дело пошло, он перевез семью из Москвы в Севастополь и вышел из ресторанного бизнеса. “Хорошим рестораном невозможно управлять издалека, нужно постоянно присутствовать в зале ”, — замечает винодел. О закрытом Salon de Gusto Швецу теперь напоминает мебель и тенты, которые он привез с Петровки и поставил у себя на террасе посреди виноградника.
Импортное вино подорожает
Однако, несмотря на очевидные позитивные положения, многие российские виноделы считают новый закон неоднозначным. Так, полный запрет на ввоз импортных виноматериалов может привести к росту цен на бутилированное импортное вино, которое будет разливаться из тех же материалов в странах ближнего зарубежья, считает Павел Швец.
“Мне кажется, что такая мера несколько преждевременна, потому что в России не так много виноградников, чтобы удовлетворить потребность. В итоге вино будут привозить в Россию, но уже бутилированное, соответственно, оно будет дороже, эти деньги осядут в карманах тех, кто имеет заводы в Белоруссии, Казахстане, то есть в ближайших странах”, – пояснил севастопольский винодел.
Также, по его словам, спорным является законодательное закрепление технологий производства, которые могут применяться в российском виноделии. “Мир не стоит на месте, появляются новые технологии в виноделии, а у нас их нельзя будет применить без изменений федерального закона, и это отбрасывает нас назад, не дает России возможности занять какую-то главенствующую позицию в сфере инноваций, которые могут быть в виноделии”, – отметил Швец.
Скептически оценивает закон и глава крестьянско-фермерского хозяйства в Ростовской области (зона самого северного промышленного виноградарства в РФ), владелец виноградников и производитель вина под маркой “Вина Арпачина” Юрий Малик.
“Изготовление вина из готовых виноматериалов и из собственного винограда с экономической точки зрения – очень разные процессы, конкурировать они друг с другом не могут. Весь смысл этого закона сведен к тому, чтобы ограничить использование балка (виноматериала, ввозимого в РФ – прим. ТАСС), который у нас разливается под видом российского. Нужно просто информировать потребителя, что это вино сделано из импортных виноматериалов. Хотя само по себе это ни о чем не говорит, потому что вино, сделанное из своего винограда, может оказаться значительно хуже, чем вино из импортного виноматериала”, – сказал Малик ТАСС, добавив, что ряд российских предприятий, работающих с импортными виноматериалами, неоднократно получали награды за свою продукцию на отраслевых выставках и форумах.
Ростовский винодел также отметил, что сейчас российский рынок испытывает серьезный дефицит качественных отечественных саженцев, особенно местных сортов. “Государство поддерживает только высадку виноградников и уход за ними до плодоношения. Питомники поддержку не получают”, – объяснил Малик.
Сегодня развивать собственные питомники имеют возможность только крупные хозяйства и винопроизводители. В частности, свой питомник есть у кубанской “Фанагории”.
“Мы производим саженцы, которые используем для собственных нужд и продаем другим хозяйствам. Но есть сорта, которых нет в России, например, некоторые подвойные сорта, которые мы импортировали из Франции”, – сообщили ТАСС в пресс-службе предприятия.
В компании добавили, что оценить эффект от нового закона в целом можно будет тогда, когда его положения заработают в полную силу. “Закон не является застывшей догмой, он будет изменяться, дополняться в зависимости от тех реалий, которые возникнут вследствие его применения. Тогда будут видны все его сильные и слабые стороны”, – отметил представитель “Фанагории”.
